Один за другим в радостном праздничном настроении по Красной площади Москвы движутся коллективы рабочих. На календаре 1 мая 1960 года, и в Советском Союзе отмечают День труда. С трибуны Мавзолея Ленина Никита Хрущёв, вождь страны, строящей коммунизм, приветствует свой народ. На его лице нет улыбки. Перед отъездом на демонстрацию он узнал, что над страной на высоте 20 километров над землёй снова летит американский самолёт-разведчик. Это слишком высоко для советских МИГов. Во время демонстрации к Хрущёву подошёл командующий противовоздушной обороной маршал Бирюзов и что-то прошептал ему. Никита Сергеевич радостно улыбнулся, и его настроение значительно улучшилось. В этот момент он почувствовал, что СССР добился большого успеха в разгар холодной войны.
Что произошло 1 мая 1960 года
С пакистанской военной базы в Пешаваре взлетел самолёт У-2. „Леди-дракон“, как прозвали машину лётчики, планировала совершить перелёт через СССР. От Памира до Кольского полуострова она должна была сфотографировать советские военные и промышленные объекты. Посадка планировалась на авиабазе в норвежском городе Будё. За штурвалом У-2 был тридцатилетний Гэри Пауэрс. Он пролетел над советской границей в 5:36 утра в районе города Кировабад Таджикской ССР. Задокументировал район выше Магнитогорска, Челябинска и направился к Свердловску (нынешний Екатеринбург). Там в 8:53 за хвостом его самолёта взорвалась ракета зенитной системы С-75 «Двина». Герметичная кабина с пилотом осталась нетронутой. Самолёт начал падать, но Пауэрс сохранил хладнокровие. На высоте 10 тысяч метров он покинул кабину и активировал парашют после свободного падения на высоте пяти километров. Он благополучно приземлился недалеко от села Косулино Свердловской области. Здесь его нашли местные жители, готовившиеся к празднованию Первомая. Сначала они приняли пилота за своего, но когда он заговорил на непонятном языке, обезоружили его и отвезли в контору местного совхоза.
Конец «потепления» между Западом и Востоком
США не реагировали на инцидент до 3 мая. Пилоты в подобных полётах, организованных ЦРУ, были снабжены иглами, пропитанными сильнодействующим ядом. Это было добровольное средство, и они могли использовать его по своему усмотрению в случае пыток, а не в случае пленения. Поэтому ЦРУ предположило, что лётчик погиб, иначе Хрущев использовал бы его в качестве доказательства. В западных СМИ была развёрнута заранее подготовленная кампания о том, что русские помешались на шпионаже, уничтожили заблудившийся самолёт НАСА и убили мирного учёного. С заявлением подобного содержания выступил и президент США Дуайт Эйзенхауэр, придерживаясь истории о честном человеке. В Москве настало время триумфа товарища Хрущёва. 7 мая он сообщил, что советские средства ПВО сбили американского шпиона. Кроме того, рассказал, что лётчик жив. Москва рассказала миру, какими «метеорологическими исследованиями» американское ЦРУ занималось над территорией СССР последние четыре года. Американцы уже не могли отрицать, что самолет был разведывательным. Эйзенхауэра поймали на лжи. Запланированная встреча президента США и вождя СССР в сибирском городе Иркутске у озера Байкал была отменена. Наметившееся потепление в отношениях двух стран сменилось новым похолоданием.
Сам Гэри Пауэрс 19 августа 1960 года после двухдневного публичного суда в Москве и признания своей вины был приговорён к 10 годам лишения свободы за шпионаж. В тюрьме он отсидел полтора года. 10 февраля 1962 года его обменяли на советского разведчика Уильяма Фишера (он же Рудольф Иванович Абель) на Глиникском мосту в Берлине.
Сын легенды холодной войны
В гостинице у Карлова моста на Малой Стране в Праге я сижу рядом с американцем Ф. Г. Пауэрсом-младшим. Он родился в 1965 году, но, пожалуй, это самый досконально информированный человек в мире в том, что касается событий 1 мая 1960 года. Ведь самолёт Lockheed У-2 пилотировал его отец, Фрэнсис Гэри Пауэрс. Сын легенды холодной войны посетил Прагу во время своего турне по Европе с лекциями по случаю 60-летия первого обмена шпионами на мосту в Берлине. Историк Пауэрс-младший в 1996 году основал Музей холодной войны недалеко от Вашингтона и является активным членом советов Национального музея воздухоплавания и астронавтики и Музея международного шпионажа США.
Наша компания заказала пиво, сидя за угловым столиком уютной гостиницы. Мы с дочерью светлое, мой друг Ендо резаное, а Пауэрс тёмное. «В Чехии всё очень вкусно», — делится с нами Гэри. Чокаемся за знакомство, выпиваем, и американский историк предлагает перейти на «ты». Мы с радостью принимаем предложение и в ответ засыпаем его шквалом вопросов.
Гэри, драматичную историю твоего отца нынешнему поколению очень убедительно передал фильм Стивена Спилберга «Шпионский мост». Это правда, что ты играл в нём?
Я играл секретного агента в костюме. Это была не моя работа, я просто шёл рядом. Я был консультантом на съёмках. Ассистировал в некоторых сценах. Старался, чтобы они соответствовали фактами, но в фильме много исторических неточностей.
Твой отец чувствовал себя скорее шпионом или пилотом?
Мой отец не считал себя шпионом. Шпионы — это люди в плаще и с кинжалом. Шпионаж на земле — это проникновение в страну, получение информации от людей, информации об объектах. Мой отец был в первую очередь лётчиком. ЦРУ наняло его в качестве пилота. Но то, что он делал — летал на высоте 70 000 футов и фотографировал, — сделало его шпионом. Не в обычном представлении. Не на земле, не в плаще, а как пилот, потому что шпионаж бывает разный. Так что мой отец был лётчиком, который фотографировал, и так стал авиашпионом.
Ты был ещё маленький, когда умер твой отец. Вам удалось поговорить с ним о его миссии?
У нас с отцом были прекрасные отношения. Мы ходили в походы, катались на велосипедах, ходили на рыбалку, жили в палатке, вместе ездили в отпуск. Я летал с ним в самолёте, когда он вёл репортажи для радио и телевидения.
Мне было 10-12 лет, мы общались, я читал его книгу «Операция „Перелёт“». Я был ребёнком, не задавал вопросов, которые задал бы сегодня, я не знал, что спросить, но помню, как он рассказывал мне о том, как его сбили, как он выпрыгнул из самолёта, как его взяли в плен. Я помню, как он рассказывал мне о допросах, что не было пыток и физического насилия, но было психологическое. Резкий свет, недостаток сна и тому подобное. Я спросил: „Папа, как высоко ты летел, когда тебя сбили?“ И он сказал: „Гэри, я не могу тебе этого сказать. Если я скажу тебе высоту, на которой меня сбили, а ты скажешь другу, а друг расскажет родителям, а родители расскажут ещё кому-то, то я могу подвергнуть опасности жизни других пилотов“. Но каждую ночь я приставал к нему: „Папа, как высоко ты летел? Я твой сын. Ты можешь мне доверять“. Он только ответил: „Гэри, я летел не очень высоко“. Так никогда мне и не сказал. Так и не назвал высоту, на которой был сбит. Хоть я и пытался вытянуть из него, он мне не сказал. Сегодня я знаю эту высоту. Только потом, когда мой папа погиб при крушении вертолёта, меня осенило. Нет, далеко не у каждого отец был сбит над СССР, сидел в тюрьме и был обменян. Но когда он умер, я больше не мог его ни о чём спросить.
О полёте У-2 в мае 1960 года много написано, снято два фильма, косвенно события описываются и в других произведениях. Всё ли известно об обстоятельствах полёта? Спрашиваю, потому что, готовясь к интервью, я наткнулся на новые для меня факты. Десятилетия СССР держал в секрете, что на перехват У-2 взлетели два МиГ-19 и даже один безоружный Су-9. Его пилот Игорь Ментюков получил приказ уничтожить самолёт-разведчик лобовым ударом. Один из МИГов сбили собственные войска, а пилот погиб. Откроется ли ещё какая-то новая информация?
В 1998 году ЦРУ и ВВС провели конференцию по рассекречиванию, которая пролила свет почти на всё, что касалось программы У-2 и инцидента над Свердловском. Во время моих исследований за последние 30 лет я разговаривал с друзьями отца, лётчиками, его современниками, людьми, с которыми он работал. Я встретился со множеством людей. От генералов в Америке до советского конструктора ракет, сотрудника КГБ, составившего вопросы для допроса моего отца. Изучал неопубликованные мемуары, журналы и дневники. В течение нескольких лет проводил обширные исследования. В 2019 году я опубликовал свою книгу под названием „Лётчик-шпион: Фрэнсис Гэри Пауэрс, инцидент с У-2 и неоднозначное наследие Холодной войны“. Готов утверждать, что 99%, может 98% информации рассекречены и опубликованы в моей книге или других изданиях. Вокруг программы У-2 всё ещё есть секреты, потому что У-2 летают по сей день. Не всё было раскрыто из-за текущих операций с их участием по всему миру. Что касается инцидента с У-2 и участия в нём моего отца, то я считаю, что рассекречено 99%. Всегда есть какая-то часть информации, которую наше правительство, правительство США, не будет раскрывать из соображений национальной безопасности — в основном, какие страны были вовлечены, кто нам помогал, над какими странами мы пролетали, например, некоторые союзные страны. Я считаю, что большая часть информации на поверхности, если вы знаете, где искать. Люди часто не знают, где искать, поэтому информацию трудно найти, даже когда она опубликована.
Гэри, ты знаешь, что сбить У-2 СССР помог чехословацкий синтетический корунд? Его кристаллы были частью компьютера в боеголовке запущенной ракеты, и он поймал инфракрасные лучи, испускаемые реактивными двигателями самолёта твоего отца.
Для меня это новость. Из того, что мне известно, часть информации, которую супруги Розенберги собрали и передали Рудольфу Абелю, который затем передал её СССР, касалась радиолокационных систем. Благодаря этому СССР смог улучшить свои радары и ракетные системы.
Твоему отцу пришлось нелегко после возвращения домой. Говорят, пресса того времени даже писала о нём как о двойном агенте?
За время заключения моего отца было опубликовано много статей. Часто их авторами были люди, которые понятия не имели о том, что произошло. Они предполагали, гадали, что случилось. В статьях писали, что он запутался, что приземлился на невредимом самолёте, что он «обделался» и сотрудничал с врагом, или что он не подчинился приказу… Вся эта информация была фальшивкой, дезинформацией, слухами, домыслами или откровенной ложью. В 1960 году, когда мой отец был сбит, правительство США, ЦРУ и ВВС не хотели признать, что у СССР были такие передовые технологии. Если мы не можем сбить У-2 на его лётной высоте, то и они не смогут, они отстают, мы лучше их, мы более продвинуты, чем СССР — это было соревнование. Так что в то время было проще обвинить пилота, чем публично признать, что мы отстали от СССР в этих технологиях.
После возвращения отца домой его окутало облако споров. Его репутация была запятнана этими вымышленными сообщениями. После трёх недель допросов ЦРУ оправдало его. Но из-за фальсификаций, дезинформации он не был оправдан в глазах общества.
Когда он умер в 1977 году, его похоронили на национальном кладбище героев в Вашингтоне, это немного помогло восстановлению его репутацию.
В 1998 году ЦРУ и ВВС раскрыли правду. Это было начало процесса, в котором правительство США должно было почтить моего отца как героя нашей страны. Всё закончилось в июне 2012 года. Отец был награждён Серебряной Звездой, одной из высших наград Америки, которую может получить военнослужащий. Это такой парадокс. В 1950-х годах, когда мой отец и все другие пилоты летали на У-2, операциями руководило ЦРУ. То есть гражданская разведка. Эйзенхауэр хотел получить информацию о противниках, не начав при этом Третью мировую войну. Если бы речь шла о военном самолёте с военным лётчиком над вражеской страной, это было бы актом войны.
Хочу ещё вернуться к мосту шпионов. Глиникский мост построен через реку Хафель и соединяет предместья Берлина с Потсдамом, многолетней резиденцией прусских королей. Я сам прошёлся по нему год назад. Пока я шел по 128-метровому мосту, я думал о том, что творилось в головах у людей, которых тут трижды обменивали Запад и Восток. Твой отец когда-нибудь говорил тебе, что он думал, когда переходил этот мост?
О, да-да. Мой отец рассказал мне об этом. Я помню эту историю. Он с одной стороны моста, Рудольф Абель и другие американцы с другой стороны моста. После проверки личности они идут навстречу друг другу. Идут домой к своей личной свободе. Отец сказал мне, что был готов прыгнуть в воду и умереть, если что-то пойдёт не так. Если бы вдруг обмен отменился и его развернули и хотели забрать обратно. Он был полон решимости умереть свободным, прыгнуть в воду. Он был очень хорошим пловцом, в студенческие годы был спасателем. Сказал мне, что скорее рискнул бы быть застреленным или погибнуть, прыгнув в воду, чем провести ещё час в советской тюрьме.
Я знаю, что ты несколько раз был в Европе. В каких странах ты читал лекции о судьбе своего отца? Где тебе понравилось больше всего?
Я был в…. Чехии, Венгрии, Польше. (Гэри задумался, закрыв глаза, и по нему было видно, как он представляет себе карту Европы). Подождите, начну с начала. Норвегия, Дания, Швеция, Великобритания, Ирландия, а затем ещё Испания, Франция, Италия, Монако. Я был и в Австрии. Не был в Прибалтике и на Балканах. Лично мне больше всего нравится в Чехии и Австрии. Обе страны прекрасны, здесь очень красивые места и хорошие люди. Больше всего мне нравятся эти две страны. В Чехию и Австрию я буквально влюблён.
Это ты ещё не был в Словакии.
Только в аэропорту Братиславы по пути в Вену. Я хотел бы когда-нибудь посетить Словакию.
А в России ты был?
В Москве, Екатеринбурге, Владимире. Екатеринбург — красивый город. Люди там очень хорошие. У меня была возможность поговорить с некоторыми жителями 60-70 лет, которые были маленькими детьми, когда мой отец был сбит. Они помнят взрыв в небе, помнят эти события. Так что я смог поговорить с кем-то, кто видел это, и это было нечто потрясающее. Я был на месте, где мой отец спрыгнул с парашютом на землю. Был на месте, где обломки У-2 образовали воронки после удара о землю. Посетил одну из ракетных баз, производивших пуски ракет. Побывал и в некоторых местных музеях, где была информация об инциденте с У-2 и старшем лейтенанте Сергее Сафронове, лётчике МиГа, который был сбит своими и погиб. В 1960 году, когда Сафронов был сбит, СССР не рассказал об этом. Это была тайна. Они не могли признать, что сбили одного из своих пилотов. В СССР об этом никогда не говорили. В 1992 году, после распада Советского Союза, эти обстоятельства стали достоянием общественности в России. Сафронова чтят как героя своей страны, ему поставили памятник.
15 лет назад я встретился с сыном Сергея Сафронова. Мы с ним через переводчика говорили о его отце, моём отце, о том, как мы росли, что он знал о своём отце после того, как его сбили. Ему было всего 3 года, когда его отец погиб. Его мать примерно через восемь лет вышла замуж за другого пилота МиГа, одного из его друзей. Во время этого разговора он сказал мне, что у него есть сообщение для меня от его матери. Я подумал: «Боже мой, что она теперь мне скажет, о чём меня спросит?» Он сказал: «Моя мать хочет, чтобы вы знали, что она не винит вас в смерти своего мужа. Она знает, что ваш отец выполнял приказы, её муж выполнял приказы. Ваш отец не виноват, что ее мужа сбили свои». Я подумал, что это потрясающе — никакой вражды, никаких отрицательных эмоций между нашими двумя семьями.
В декабре 2017 года я решил подставить в этом вопросе точку в Екатеринбурге. Хотел возложить цветы к гранитному памятнику с хвостом сбитого МИГа. Рассказать семье летчика Сафронова, как я уважаю их мужа, их отца, который погиб 1 мая вместо моего отца. Я купил букет красных цветов, а, прежде чем выйти из машины, мой русский сопровождающий говорит мне: «Господин Пауэрс, не улыбайтесь, когда будете класть цветы к памятнику». «Что значит, не улыбайся, вокруг много фотографов?» Он продолжил: «Если вы будете улыбаться, возлагая цветы, это будет оскорблением для русского народа. Лицо каменное. Никаких эмоций». — «О, большое спасибо». «И ещё одно, не поворачивайтесь спиной к памятнику». «Что вы имеете в виду? Как же мне уходить?» «Идите лицом к памятнику, встаньте на колени, положите цветы, на мгновение задумайтесь, встаньте, сделайте несколько шагов назад, а затем повернитесь и уйдите». «Большое спасибо.» Последнее, что я хотел сделать, это спровоцировать ещё один международный инцидент. Я не хотел опозорить себя, не говоря уже о семье или ком-то ещё. Не хотел проявить неуважение. Поэтому был очень рад, что мой сопровождающий смог направить меня надлежащим образом. И вот я медленно иду к памятнику, возлагаю цветы, мгновение раздумья, встаю, иду обратно. Это было очень важно для меня. От меня никто этого не требовал, это была моя идея, и я подумал, что так правильно, поэтому я сделал это. Моими исследованиями и усилиями я стараюсь также почтить ветеранов холодной войны.
Как директор Музея холодной войны, на какой экспонат ты бы обратил моё внимание, чтобы я точно посмотрел его при посещении?
Ухо Мао. Что я имею в виду? Мочки ушей, как и отпечатки пальцев, достаточно уникальны, чтобы идентифицировать человека. ЦРУ сделало эту гипсовую модель уха и использовало её, чтобы определить, действительно ли Мао или его двойник присутствовал на публичном мероприятии или выступал с речью. Так что это по истине уникальная вещь.
У меня есть ещё один вопрос. Ты историк, и ты отметил, что история опять немного повторяется. Почему история повторяется снова и снова? Почему люди ничего не делают, чтобы не повторять одни и те же ошибки?
Последние 30 лет я говорю людям, что мы должны извлечь уроки из Холодной войны. Нам нужно учиться на своих ошибках, нужно понять холодную войну и то, что произошло в тот период, чтобы это больше не повторилось. Но это происходит снова. Точно так же, как неудачная политика после Первой мировой войны привела ко Второй мировой войне, я думаю, что неудачная политика после Холодной войны привела к этой Холодной войне 2.0. Америка и НАТО пообещали России, что не будут расширяться, что некоторые страны никогда не станут частью НАТО. Но именно это происходит сейчас. Последние 8 лет на Украине шла гражданская война. Америка поставляла оружие людям, которые хотят, чтобы русские ушли. Россия поставляла оружие людям, которые хотят, чтобы там были русские. Так что на Украине последние 8 лет шла гражданская война. Эта война на Украине не появилась из ничего. Восемь лет назад с помощью Америки сменилась администрация, и мы поставили нового человека, настроенного проамерикански. Путина, я думаю, загнали в угол. Он пытался договориться, пытался сказать стоп, нет, это неправильно. А также хотел иметь буферную зону. Хотел чего-то, что не было бы в НАТО. Так я думаю. И вдруг сказал, плевать на вас. И атаковал.
Сегодня это нетрадиционный взгляд на вещи. Ты не боишься так говорить?
Нет, это моё мнение. Я знаю, что вы записываете разговор. Я знаю, что напишете какую-нибудь статью. Это всего лишь моё личное мнение. Я могу ошибаться, но, по крайней мере, у меня есть право свободно обсуждать это и вести диалог, и, если узнаю, что ошибаюсь, я исправлю свое мнение. Я не говорю от имени правительства США. Я историк холодной войны. Думаю, лет через двадцать, когда историки соберут все факты, они согласятся с моим мнением.
Гэри, спасибо за интервью и до встречи в Словакии.
preklad: Nina Obydina, Moskva
